Андрей Макаревич: Не надо из музыкантов делать революционеров. Новый поворот: скандалы Андрея Макаревича БГ стреляет очередями, я - одиночными

«Машина времени» продолжает отмечать свое пятидесятилетие масштабными гастролями по необъятной стране. География впечатляет: в конце февраля «Машину» можно увидеть в Екатеринбурге, Уфе, Самаре и Москве (где будет остановка на «бис»). В марте - концерты в Мурманске, Оренбурге, Иваново и Архангельске. Прошлый год завершился большими концертами по «ближнему зарубежью», вместе с которыми Андрей Макаревич выступает и с собственными сольными проектами, что не помешало ему встретиться с «Новой газетой» и поговорить о старых и новых песнях, о президенте Украины Зеленском, о брежневских и путинских временах, и о том, как могучая солидарность поклонников группы и взаимопонимание внутри коллектива провели «Машину времени» через пятьдесят турбулентных лет.

— Вы вернулись с гастролей по Украине, Беларуси, Молдове. Как это было?

— Мы проехали Харьков, Киев, Кривой Рог, Запорожье, Одессу, Минск, а в Кишиневе был завершающий концерт. Все было организовано безукоризненно. Слава богу, в далеком прошлом остались времена самодельной аппаратуры и непрофессиональных организаторов. По истечении двух недель я вовсе не устал и не хотел, чтобы это заканчивалось. Я понял, как группы масштаба Rolling Stones ездят в туры по полгода и год. Рабочий ритм выстроен, переезды недлинные, ты входишь в состояние, которого ты в Москве лишен: можно читать, отключить телефон.

— То есть не прошло и 50 лет, и будущее наступило. А публика пришла?

— Нет, залы были пустые. (Смеется. ) Конечно, пришла, и спрашивали лишние билеты у входа, прямо как в забытые 90-е, и были прекрасные отклики. Зрители шлют тебе в мессенджер благодарственные слова, телефонные съемки с концерта, и это забавно: ты смотришь со сцены в зал — все фанатеют, но еще и снимают на телефон , тратят на это энергию.

— Вы сталкивались с негативной реакцией?

— Я не сталкивался ни с одним противником нашей поездки, не видел негативных высказываний. Может быть, если покопаться в российском интернете, можно найти все что угодно, но я этим не занимаюсь. Я отвечаю за свои действия, не сверяясь с комментариями.

— Недавно наткнулся на высказывание президента Украины Владимира Зеленского о том, что он дружит с вами.

— Может быть, это громко сказано, но у нас действительно хорошие отношения, мы общались до того, как он стал президентом. Он совершенно замечательный, симпатичный парень, и я ему искренне желаю удачи. Его выдвижение было гениальным ходом, и этот шанс на изменение жизни в стране надо использовать на 100%. Я понимаю, как ему непросто, и надо быть железным.

Фильм «Слуга народа» у них был чудесный и очень смешной.

Я эти 10 серий посмотрел за одну ночь и ржал, как лошадь.

— Да, она звучала, а перед гастролями мы ее, как только записали, вывесили в интернет. И по количеству просмотров я понял, что песня отзовется сразу.

— Артемий Троицкий сказал, что эта песня одна из самых значительных за последние 10-15 лет.

— Интересно, как вы ее записывали: там сочетаются два типа аранжировки. Сначала ты слушаешь немножко «пост-Боб Дилан», а потом врывается почти Pink Floyd.

— Это грубая референция, но ладно. Когда я написал песню, мне захотелось ее сразу сыграть в туре. Показал ее ребятам, Кутиков тут же придумал гармонию средней части. Я понимал, что там на контрасте нужен мощный инструментальный кусок, а он нашел те, казалось бы, нелогичные два аккорда. Мы так давно вместе, что хорошо понимаем друг друга без лишних слов, поэтому все было сделано на одной репетиции.

— Кстати, о параллельных группах и сольном творчестве. Кит Ричардс ревновал Мика Джаггера, когда у того появились посторонние дела. Если откровенно, не было ли в «Машине» подобных трений?

— Это вопрос, скорее, к ребятам. Но я сам такие отношения всегда пропагандировал, потому что они работают на группу. У тебя расширяется мир музыкальных ощущений, ты привносишь со стороны в команду музыкальные идеи. А потом — у Саши Кутикова тоже есть проект с «Нюансом», а у Жени Маргулиса тоже был свой проект, одно время он вообще играл в «Воскресении» и в «Машине времени» одновременно.

— «Просыпается ветер», по-моему, сильно «выстрелила». Многие считают, что это прямой политический прогноз.

— Я с большой печалью наблюдаю за людьми, заболевшими политическим синдромом. Куда ты ни пукни, это будет про политику. А я не хочу думать о политике — я ее не люблю, и она мне надоела.

Мир гораздо больше и интересней. Как сказал Жванецкий: «Не нравится запах — отойди».

— Через пятьдесят лет вы помните, как создавались ранние песни, например «Марионетки»?

— Конечно. Слушал очень много Дилана. Мы тогда были как губки, впитывали все новое, с трудом попадавшее к нам, полузапретное. Конечно, хотел подражать. Недавно послушал самые древние машиновские песни, которые мы еще в школе писали на английском, и было смешно до слез, как же мы стараемся быть похожими на Beatles в интонациях, в гитарной игре, в вокальных завитушечках. Это трогательно и наивно, но такая была школа. Причем очень было трудно разобрать, о чем же они поют. У меня сохранилась тетрадка, где я русскими фонемами выписывал эти звучания, чтобы их пропеть, совершенно не разбирая смысла. И потом, когда появились тексты и возможность слушать в нормальном звуке, я поразился, насколько все оказалось проще и приземленнее. И это отбило интерес к текстам. К тому моменту, когда я слушал Дилана, то уже понимал, о чем он поет, но музыкальная энергия интересовала гораздо больше. Хотя я с самого начала писал осмысленные вещи, и я не согласен, что русский рок это прежде всего тексты. Это и тексты, и музыка. Я считаю, что у «Машины времени» своя, интересная музыка.

— Таким образом, вы следили за последней западной модой и транслировали ее советским людям.

— Мы совершенно не думали о моде. И тогда мода была на разное. В музыке со времен «Вудстока» было модно быть не похожим на других, знаменитыми становились команды, которые копали свою колею, поэтому у нас каждый месяц были открытия: то Кинкс, то Led Zeppelin, то Сантана, то Стиви Уандер. Какие они все разные…

— В вашей книге «Живые истории» есть эпизод, когда вам принесли книгу Леонарда Коэна, и выяснилось, что он не только певец, но и писатель. И это как будто о вас самом: пишете книги, занимаетесь живописью. Одно время — телевидением. Каковы у вас отношения с телевидением сейчас?

— Всегда было жутко интересно все, что связано с кино, с театром, с телевидением. Не буду кокетничать, это была и форма заработка, и очень интересная. Телевидение было совсем другим, надеюсь, мы все это еще помним, хотя молодые уже вряд ли.

— Такое впечатление, что ваши дороги с отечественным телевидением радикально разошлись.

— Да, потому что телевидение сильно изменилось, а я — нет. Сейчас в интернете интереснее, потому что нет никаких барьеров между мной и тем, для кого я это делаю. Нет редактуры, продюсерства, каких-то «условий сверху», и я себя чувствую совершенно свободно.

— ТВ несколько лет назад оказалось одним из инструментов вашей травли, и кажется, что песня «Крысы» была реакцией на это.

— Совсем нет. Я не трачу время и силы, чтобы анализировать тот эпизод, кем он был вызван и зачем. Думать об этом не хочу совсем.

— А если снова вспомнить атаку на вас в советские времена, статью «Рагу из Синей птицы»?

— Тогда, я точно знаю, была совершенно неслучайная, организованная статья. Заслуженные советские композиторы написали кляузу в ЦК. Причины были сугубо экономические, они поняли, что у них уезжает тарелка супа. Оказалось, что авторские отчисления идут не им, а каким-то волосатым, которые даже в консерваториях не учились. Это был плевок в лицо. Они пошли к знакомому товарищу в ЦК и решили шарахнуть по кому-то самому заметному, чтобы остальным было неповадно. Мы и Юра Антонов их тогда превосходили по авторским и его ненавидели так же, но к Антонову было трудно подвести идеологию. В итоге мы несколько месяцев не выступали.

Но вся эта затея разбилась о невероятную солидарность наших фанов, заваливших «Комсомольскую правду» письмами. Чубайс потом подарил мне копию письма на пяти страницах, которое он, будучи младшим научным сотрудником, написал Астафьеву. Он разбирает там наши тексты и доказывает с комсомольским задором, что это не вражеские тексты.

Меня это тронуло необыкновенно. А писем таких были сотни тысяч. Сегодня на это бы наплевали, да мне и трудно представить, чтобы народ сейчас так массово за кого-то вступился.

— Если увеличить масштаб — могли бы вы сравнить две эпохи: время Брежнева и Путина, который у власти уже больше Брежнева?

— Есть общее: тотальное вранье, внутренняя пропаганда, замешанная на вранье. Очень сильно различие той еды, что делается для внутреннего потребления и для наружного. Но пока существует интернет, это все равно не будет похоже. Мы же сидели в четырех стенах глухие и слепые, нам приходилось довольствоваться той информацией, которая к нам попадала. Сегодня ты пока еще можешь, во всяком случае, сравнить какие-то источники.

В воскресенье, 20 октября, легендарная группа« Машина Времени» отметит в Таллине свое 50-летие. «Спектр» публикует интервью бессменного лидера« Машины» Андрея Макаревича, которое он дал RusDelfi . В разговоре музыкант признался, что устал от вопросов про политику и вспомнил о первом приезде в столицу Эстонии.

— Что за программа будет в Таллине? Что услышат зрители?

— Программу мы специально сделали к 50-летию, мы прекрасно понимали, что всем угодить ну никак не получится. Люди разного возраста, значит, и песни разные. Во всяком случае, мы взяли песни очень древние, древние, но не очень, совсем не древние, и новые. И построили из них такую вот композицию. Которая, по-моему, получилась удачная. Поскольку мы весь этот год играем эту программу и ее очень хорошо принимают.

— Совсем древние — это 40 или даже 50-летней давности?

— 50-летней вряд ли. А 40 — сколько угодно.

— Некоторые песни в вашем репертуаре сохранились по нескольку десятков лет. Каково это? Может, в них новый смысл привносится?

— Новый смысл можете вы увидеть, как слушатели. А для меня это загадка. Ты играешь песню, она хорошая, вдруг она перестает тебя вштыривать, тебе что-то как-то не в кайф. И мы не сговариваясь, поскольку мы друг друга хорошо чувствуем, перестаем ее играть. А вот эта, например, живет и живет. И хуже не делается, как молитва какая-то. Бывает, говорим, давай-ка вот эту раскопаем, сто лет не играли, попробовали — не катит. Ну значит, не будем. А вот эта пошла. Только так это происходит, на ощущении. Не знаю почему.

— Есть выражение, которое приписывают Константину Никольскому, мол, новые песни пишут те, у кого старые плохие. Согласны?

— Не буду комментировать Константина Никольского. Он странный человек. Новые песни пишутся у того, у кого пишутся новые песни. А у кого не пишутся, тот вынужден играть старые. Вот и все.

— Вы, как поэт и как музыкант, если сравнивать с собой 20−30 летней давности? Чувствуете прогресс?

— Конечно, чувствую. Мы многое узнали. У нас стало гораздо больше опыта. И музыкального, и поэтического. И вообще возможности музыкальные сильно изменились, так что мы сегодня существуем не в тех условиях, что 50 лет назад.

— Не жалеете? Если бы вам 30-летнему…

— Я терпеть не могу всякого рода сентенции, начинающиеся со слов« если бы да кабы». Не бывает ни если бы, ни кабы. Не надо тратить на это время, а надо жить сегодняшним днем.

— В фильме« О чем говорят мужчины» почти 10 лет назад вы как раз говорили, что есть только настоящее, а будущего нет. Рестораны так и остались те же, машины те же, дом такой же?

— Я там не цитировал собственные мысли, а выступал как актер. Нет, рестораны меняются, машины меняются. Но это не принципиальная вещь. Принципиальная вещь — это когда у тебя не было машины, и вот она появилась. А когда у тебя есть машина, она состарилась, ты купил новую — это непринципиальное изменение.

— И когда в вашей жизни состоялось это принципиальное изменение?

— Когда я купил машину? В 1979 или 1980 году. Это были« Жигули». А что тогда могло быть?

— У Высоцкого был« Мерседес», например.

— Ну, я ж не Высоцкий. У меня не было Марины Влади.

— Борис Гребенщиков на концерте в Таллине, когда публика чинно сидела на своих местах, примерно в середине первого отделения сказал, какие вы все-таки послушные. Зрители отличаются? В Таллине одни, в Москве и Питере другие, в Челябинске третьи…

— Отличаются. В Сибири, в общем, более спокойные. В Москве, в Питере — более эмоциональные. На юге — еще более эмоциональные.

— Выходят и танцуют?

— И так бывает. Каждый по-разному проявляет свои эмоции. Это личное дело зрителей. Каждый слушает так, как ему удобно. Если люди сидят смирно, это не значит, что им не нравится, если им не нравится, то они уходят.

— А вам как удобнее?

— Мне как угодно. Мне удобно, чтобы аппарат был хороший. Свет был хороший. И чтобы наше выступление выглядело так, как должно выглядеть. Дальше это дело зрителей, я не хочу им навязывать свою манеру поведения. Пусть хоть на головах стоят, если им так удобнее слушать.

— Актеры чувствуют отдачу от зала…

— И я чувствую. И когда очень тихо сидят, и в паузе не слышно вздохов, это тоже отдача. И когда поют вместе с нами, это тоже отдача от зала — она в разной форме может быть.

— 70-е годы, фестиваль в Таллине, с которого, как считается, зародилась история дружбы с группой« Аквариум». Что это было?

— Просто мы там познакомились, он нас привез в Питер, мы его привезли в Москву. Было два таких концерта, когда« Аквариум» узнали в Москве, а «Машину» в Питере. Был студенческий фестиваль в Мустамяэ, студенческие группы из разных городов, несколько эстонских коллективов, был Гуннар Грапс(эстонский музыкант, один из пионеров хард-рока в Советском Союзе — Прим. RusDelfi). Я сейчас уже плохо помню. Все было очень мило, в Москве тогда представить такое было немыслимо.

— Почему?

— Потому что не было в Москве такого. Рок-тусовка была в сильном подполье.

— То есть то, что показал Кирилл Серебренников в фильме« Лето», примерно соответствует истине? Когда комсомольские работники ходили по проходам в рок-клубе и следили за порядком…

— У него не было задачи создать историческое пособие. Но атмосфера похожа. Но по настроению фильм очень хороший.

— Русский рок не то чтобы сознательно, но все-таки приложил усилия по развалу СССР. Сейчас в России режим тоже весьма авторитарный, и снова рокеры, если не противостоят ему, то высказывают весьма жесткую позицию, участвуют в митингах и т. д.

— Мне смертельно надоели разговоры про политику. Музыкантам подпольным в Советском Союзе на***ть(все равно — Прим. RusDelfi) на Советский Союз. Развалится он, не развалится. Он находился в другой жизни, мы все жили в капсуле из «Битлов», из «Роллинг Стоунз», из того, как сделать усилители, мы не верили, что что-то изменится. Всё это казалось незыблемым и на века. Поэтому мы научились выживать в этом г***. И не надо из нас делать каких-то революционеров. Когда всё это случилось, это были дни величайшего чуда и радости. Слава богу, что всё это произошло при нашей жизни и мы были достаточно молоды.

— А что касается сегодняшнего дня?

— Меня масса вещей не устраивает. Я открыто говорю об этом. И получаю за это по голове. Но водить за собой демонстрации — это не мое призвание. Я это очень не люблю и заниматься этим не буду.

— Что думаете о песне Бориса Гребенщикова« Вечерний мудозвон»?

— Обычная песня Гребенщикова. У меня четыре года назад была песня« Четыре неразлучных таракана и сверчок». Ровно про этих же работников идеологического фронта. Не менее злая, а может, и позлее. Просто в то время, видимо, достали они меня одного, а сейчас уже всех.

Не стало будущего. Раньше, в детстве, впереди всегда было что-то яркое, неизвестное. Жизнь! А сейчас я точно знаю, что будет потом - то же самое, что и сегодня. Заниматься буду тем же, в рестораны ходить те же, ну, в другие такие же. На машине ездить примерно такой же. Вместо будущего стало настоящее, просто, есть настоящее, которое сейчас, и настоящее, которое будет потом. И главное, что мне мое настоящее-то нравится. Машины хорошие, рестораны вкусные только, будущего жалко

Удивительно, как долго можно искать себя. Не в каком-то философском смысле, а просто себя – то настоящее, живое, непосредственное существо, которое исчезает в детстве и возвращается с мудростью и зрелостью.

Большинство людей проводят жизнь в плену, потому что живут лишь будущим или прошлым. Они отрицают настоящее, хотя настоящее - это то, с чего все начинается.

Нет прошлого, настоящего и будущего. Есть прошлое настоящего, настоящее настоящего и будущее настоящего.

Бессмысленно чего-то ждать, надеяться на будущее и врать самому же себе, говоря, что все в порядке! Жаль, что я это понял только сейчас.

Если я буду такой, как все, то кто же будет такой, как я?

С каждым годом у нас все больше прошлого и все меньше будущего. Цените свое настоящее!

С каждой минутой у нас все больше прошлого и все меньше будущего. Цените свое настоящее!

Человек всё делает наоборот. Спешит стать взрослым, а потом вздыхает о прошедшем детстве. Тратит здоровье ради денег и тут же тратит деньги на то, чтобы поправить здоровье. Думает о будущем с таким нетерпением, что пренебрегает настоящим, из-за чего не имеет ни настоящего, ни будущего. Живёт так, словно никогда не умрёт, и умирает так, словно никогда не жил.

Ахматова говорила: «Я пережила величайшую славу и величайшее бесславие и убедилась, что это одно и то же». Большинство российских деятелей культуры периодически попадают под каток травли и могут сказать о себе то же самое - даже если масштаб у них далеко не ахматовский. Некоторых это испытание ломало, а некоторые, как Макаревич, делаются только крепче.

Сейчас по случаю 50-летия «Машины времени» он согласился на несколько встреч со зрителями, одну из них вел я, так что большинство вопросов здесь не мои. Они, что называется, из зала. Мои - только в самом начале и в самом конце.

• 1953 - родился в Москве
• 1974 - отчислен из Московского архитектурного института за рок-музыку
• 1991 - выступил на баррикаде у Белого дома
• 2012 - исключен Путиным из Совета по культуре и искусству
• 2014 - стал объектом травли из-за независимой позиции «по Украине»
• 2020 - подписал письмо в поддержку членов запрещенной в России организации «Сеть»

Никто никому ничего не должен

Вот вопрос, на который нет ответа у меня самого: раньше, в семидесятые-восьмидесятые, граница пролегала довольно четко - талантливые люди были в оппозиции или по крайней мере дистанцировались от власти, бездарные к ней льнули. Что произошло сейчас, почему смазалась эта граница?

Боюсь, в семидесятые в силу нашей молодости и радикализма - или наивности, если угодно - мы эту границу сами выдумывали. В действительности ее не было. Что, не был талантлив Сергей Бондарчук?

- Он все-таки не был стопроцентно лоялен.

Стопроцентно. Максимум оппозиционности, который тогдашний художник мог себе позволить, - чтение дореволюционной философии. А что, Хренников был плохой композитор - или тайный антисоветчик? Никита Богословский со всеми своими шуточками, по сегодняшним меркам довольно невинными? Нет, ты просто не хочешь разрушить светлый мир своего детства и признать, что талант почти не имеет отношения ни к политическим взглядам, ни к морали.

Мы охотно вспоминаем пушкинские слова про «гений и злодейство», опуская факт, что это слова персонажа, - и забываем другое: «Поэзия выше нравственности - или по крайней мере совсем иное дело». Это уже от собственного лица.

- Но согласись, трудно представить художника, поддерживающего сатрапов.

Можно. Запросто. Десятки примеров.

- То есть гению необязательна гражданская позиция?

А простому человеку обязательна?

- С простого человека, скажем так, спрос меньше.

Кто будет спрашивать?

- Другие люди.

Тогда никто никому ничего не должен. У меня к слову «должен» с советских времен некоторая идиосинкразия. Все постоянно должны, вздохнуть некогда. Во всяком случае, применительно к другим я стараюсь это слово не употреблять.

- Тогда где для тебя вообще пролегает граница между хорошим человеком и плохим?

Самые простые вещи трудней всего реализуются, и я не возьмусь это определить. Хороший человек, как правило, интересен, в нем есть глубина. К нему поэтому тянет. Ну и плюс надежность - он тебя не подведет и не сдаст.

Я заметил, что в кругу моих друзей преобладают профессионалы: кто-то - лучший музыкант, кто-то - лучший журналист... То есть мне становилось интересно, как они это делают, и я к ним тянулся.

- Я вообще думал одно время, что псевдонимом совести является профессионализм.

Не совсем. Профессионализм - не самоцель. Просто есть в человеке такое отношение к делу и соответственно к людям. Другого критерия придумать не могу.

С годами я стал замечать, что круг общения резко сократился, что это мне как-то уже не нужно: это личная моя проблема или закономерность?

В молодости мы общаемся беспорядочно во всех смыслах, с годами это входит в систему, а к пятидесяти тебе уже вообще нужны очень немногие: это биология, я думаю...

В одном фильме «Квартета И» я произносил реплику - не свою, авторскую, но вполне мне близкую: в молодости кажется, что вот есть настоящее - и будет будущее. А с годами понимаешь, что есть настоящее - и будет настоящее.

- Ну нет, я еще до этого не дошел.

Значит, молодой еще. А я уже знаю, что буду общаться с этим кругом, сочинять эту музыку и ездить на этой машине.

- И жить в этой стране.

Иногда выезжая, но в общем - да.

- Ты можешь общаться с человеком противоположных убеждений?

Не в том я возрасте, чтобы ссориться с людьми из-за убеждений. Политика вообще не главное в человеческих убеждениях. Если мы с другом совпадаем по восемнадцати пунктам из двадцати - мы просто не трогаем эти два пункта.

Прости, но если я узнаю, что мой умный и талантливый друг ест детей... а так-то он прелестный человек, хорошо готовит... тех же детей...

Да у большинства убеждения вовсе не доходят до людоедства. В том-то и штука - они почти никак не проявляются. Нормальные люди, готовые помочь, просто им кажется, что у нас лучший на свете президент и нас все должны бояться.

Вот есть у меня такой друг, замечательный художник, искренний имперец - у него на это свои причины, отец был высокопоставленный военный, к старости эти гены проснулись. Я просто с ним не говорю о Путине.

- Нет ли у тебя ощущения, что после Путина будет хуже?

Я стараюсь не тратить умственную энергию на проблемы, решение которых совершенно от меня не зависит. Если что-то будет зависеть - буду действовать, конечно. Но на то, что будет после Путина, мы сейчас повлиять не можем никак.

Но тебя не разочаровывает, что русский фашизм никак не может оформиться? Вот, казалось, в четырнадцатом мы от него в шаге - но он опять рассосался...

Русский фашизм вообще проблематичен, потому что память о войне свежа. Есть подобные течения, на сугубо местной почве, они есть во всем мире и сейчас сильно активизируются; особенность России как раз в том, что здесь они управляются сверху. Ну, чтобы пугать ими, или чтобы делать из них спойлеров, или чтобы вовремя их возглавить, если надо будет - мало ли...

И вот эта привычка к регулируемости сверху в них настолько сильна, что сами они на самостоятельный бунт никак не способны. Им нужно финансирование, пиар, то, се... Так что если где-то и есть риск фашизации, то не у нас.

БГ стреляет очередями, я - одиночными

- Ты был знаком с Башлачевым?

Мы общались несколько часов, одну ночь, когда его ко мне привел Кинчев. У них была кассета, которую негде оказалось посмотреть, и они пошли ко мне.

Я любил его песни, он производил впечатление человека абсолютно нормального, только перед уходом вдруг спросил: у тебя не бывает так, что хочется все вообще послать к этакой матери? Я говорю: вроде нет. Он: а у меня бывает. И это последнее, что я от него слышал.

- Вопрос из зала: «Вы можете не писать?» В скобках: «Это не просьба!»

Могу, конечно. У меня много друзей, которые страшно боятся, что перестанут приходить песни. Незачем будет жить. Меня такая возможность совершенно не пугает: я могу рисовать - кстати, здесь я в себе более уверен, чем в музыке, потому что я музыкант-самоучка и до семьдесят третьего года играть толком не умел. А в графике у меня хорошая школа. Я могу писать прозу, если захочется, могу делать телепроекты, путешествовать, в конце концов...

А песни... Ну что, приходят - записываю, перестанут приходить - переживу. Я написал достаточно, мне кажется.

- БГ как-то сказал: чтобы написать хорошую песню, мне надо неделю писать плохие. А тебе что нужно?

Один приятель заметил, что Боб стреляет очередями, а я - одиночными. Свои плохие я, видимо, пишу в уме или проговариваю в прозе, а когда чувствую, что нечто получается, тогда берусь сочинять всерьез.

Как по-твоему: пробиться в советские времена было легче? Возможна ли вообще ситуация, когда человек явно талантлив - и остается в безвестности?

Запросто. Сегодня пробиться исключительно трудно, должно сойтись множество обстоятельств, потому что информационная среда гораздо агрессивней, чем двадцать лет назад.

Сегодня все ходят как в шлеме, постоянно защищаясь от этой агрессии, и пробиться к человеку с той стороны, достучаться с какими-то своими стихами, с музыкой практически нереально. Нужно или колоссальное везение, или запредельная энергия. А если учесть, что запредельная энергия обычно присуща людям малоодаренным и от них закрываешься заранее, остается только чудо.

- Как складывались твои отношения с Цоем - прижизненные и посмертные?

Посмертных не было, я не мистик. А прижизненные - очень хорошие, мне нравилась исключительная простота его внутренне сложных песен, древние корни его мотивов... И потом - я совершенно солидарен с Троицким: он был единственным секс-героем на русской рок-н-ролльной сцене. Русский рок почему-то был исключительно асексуален.

- Тебе понравился фильм «Лето»?

Чудесный фильм, и непонятно, как Рома Зверь так почувствовал Майка. Он же его не видел никогда, и съемок не осталось, - но как-то сумел сыграть его интонации, наклон головы... Нет, это классное кино про классного Майка, который так старательно меня просвещал, собирал для меня кассеты своего любимого рока...

- Еще из зала: «Стоит ли прогибаться под изменчивый мир?»

Ребята, не все советы лирического героя стоит воспринимать буквально. Что для меня естественно, для другого может оказаться неисполнимо. И я не хочу нести ответственность за то, что у кого-то не получилось.

А песня эта... я ее написал в совершенно негероических обстоятельствах, хотя, конечно, как посмотреть. Моя старшая дочь заканчивала колледж в Штатах - Franklin Marshall. И вот она позвонила мне и говорит: послезавтра выпускной вечер, все в мантиях, всё торжественно. Ко всем приедут родные, а я буду совершенно одна. Тут я вспомнил, что у меня есть виза, есть два свободных дня, и через час уже был в аэропорту. Билет купил там. И когда прилетел и сел в такую электричку, идущую из аэропорта в город, прямо в поезде сочинил эту песню. Она была про мою скромную победу над обстоятельствами, а какие масштабные выводы вы из нее делаете - ваше дело.

- Как ты вытаскиваешь себя из творческих или личных кризисов?

Я не могу себе позволить в них попадать. Все время надо что-то делать, работы все больше, времени все меньше. Я в молодости мечтал: будет время - смогу бездельничать, поеду на рыбалку... Ничего подобного. У трудоголиков не бывает кризисов, у них своя зависимость, которая, по мнению некоторых, хуже алкоголизма.

- А с алкоголем у тебя какие отношения сейчас?

Товарищеские. Даже дружеские. В силу хорошей генетики я чужд похмелью, не люблю только коньяк - просто потому, что в восьмидесятые его - или того, что за него выдавалось, - было выпито слишком много.

А вообще применительно к алкоголю у меня было только одно наблюдение. Только думаю, не попаду ли я в антисемиты... или русофобы... Я заметил, что русские, напившись, становятся злее, а евреи - добрее.

- Если евреи пьют с русскими, они, наверное, просто стараются их задобрить таким образом?

Интересно, принимается.

Сволочи играют в независимость, будучи зависимы

- Тяготит ли тебя слава?

Нет, конечно. Тяготит бестактность, если кто-то сзади хватает за плечо: «Андрюха, давай сфоткаемся!» Тут я умею говорить нет. А вообще-то известность имеет огромные преимущества. Мне одна девушка как-то сказала: «Ты небось думаешь, что в этом магазине всем так улыбаются?»

- «Она улыбается всем? Нет, только тебе».

Эту песню я не пою уже лет двадцать, она живет какой-то своей жизнью, а мне надоела.

- Ты глупеешь или умнеешь от любви?

От любви глупеют все, я не исключение.

- А я, видимо, исключение. Я начинаю понимать больше...

Понимать больше - да, обязательно. А вести себя при этом глупее, прямо парадокс.

- Кто тебе ближе - собаки, кошки или лошади?

Собаки, поскольку они у меня чаще жили. С лошадьми, при всей их красоте, я на почтительной дистанции, а кошек чаще рисую... но понимаю, что они, в общем, сволочи. Они играют в независимость, будучи тотально от вас зависимы: их холят, лелеют, кормят, дают кров, а они демонстративно смотрят сверху вниз. Этого я не люблю.

Вообще же мне ближе всего змеи - в силу красоты, ума и моего года Змеи.

- Тебе случалось задумываться о том, какую память ты по себе оставишь?

Человек, который много об этом задумывается, как минимум самовлюбленный м...к.

- Кстати, это не худшая память, какую можно по себе оставить.

Конечно! Бывает, что вообще не вспоминают...

- А бывает у тебя потребность зайти в церковь?

Нет. Я как-то не нуждаюсь в посредниках.

- А общение без посредников случалось?

Ну, я прошел индейский ритуал с ласкающим русский слух названием «Аяхуяска». Обещана была возможность задать вопрос Верховному Существу.

- И ты задал?

Мир был мне показан в виде непрерывного движения бесконечного множества кинопленок. Помню именно острое чувство хрупкости. И я спросил: «Господи, как же все держится, ведь все это очень хрупко?» На что он ответил: «Не беспокойся, все очень надежно».

Он долго душил меня, обнимая:

Старик, сколько лет, сколько зим!

Я старые песни кручу и рыдаю -

Ты просто неотразим!

Слыхал, что тебя

топтали-месили,

Несладко пришлось небось,

А вот стоишь живой и красивый -

Я рад, что все обошлось.

А он кричал: брат,

побузил - и будет,

Давай кончай саботаж,

Ведь знают все приличные люди,

Что Крым исторически наш.

Кругом враги, мы одни

на планете,

Впору начать войну,

А тут еще либералы эти

Мечтают продать страну.

Я сказал: да, конечно, о чем ты...

А он кричал: «Загасим уродов,

Андрюха, сомнений нет.

Ведь ты не из этой

жидовской породы,

Я знаю тебя сто лет!»

Я сказал: да, конечно, о чем ты...

Прости, я спешу,

я рад несказанно,

Но сегодня я весь в делах...

А потом достал телефон

из кармана

И стер его номер...

Материал вышел в издании «Собеседник» №07-2020 под заголовком «Андрей Макаревич: Мир не так хрупок, как мне казалось».

В это сложно поверить, но группа «Машина времени» недавно отметила 50-летний юбилей. За время своего существования коллектив пережил несколько взлетов и падений. Неизменным оставалось только лидерство Андрея Макаревича.

Будущий кумир поколения еще в 12 лет понял, что хочет посвятить жизнь музыке. Он самостоятельно перебирал мелодии песен Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого на гитаре, а в 1966 году впервые услышал композиции The Beatles. Творчество британской группы стало для Макаревича профессиональным ориентиром, но, как и его кумир Джон Леннон, Андрей Вадимович слишком часто оказывался в эпицентре скандалов.

Браки и разводы

Андрей Макаревич довольно рано стало отцом: уже в 1975 году на свет появилась его дочь Дана. Правда, с матерью наследницы музыкант так и не смог построить отношения: в тот период его интересовала только музыка.

А вот настоящая любовь пришла к Макаревичу чуть позже. В 1976 году он женился на Елене Глазовой, чей отец, известный журналист-международник Игорь Фесуненко, очень помогал «Машине времени» на этапе становления. Тогда Андрей Вадимович был еще молод, но уже считался видной фигурой среди московских рокеров. Популярность коллектива была очень высокой, поэтому в 1979-м артисты подписали контракт с «Союзконцертом», что стало важной вехой в истории группы.

Музыканты, сотрудничавшие с «Союзконцертом», могли легально выступать на крупных площадках и гастролировать. Для Макаревича и его товарищей этот контракт стал шансом вырваться из мира андеграунда и выйти на новый уровень. Вот только для личной жизни на этом этапе не было места: в 1979-м Андрей Вадимович развелся с супругой. Из-за тотальной занятости у него просто не хватало времени на семейную жизнь.

Правда, в одиночестве Макаревич горевал недолго. В тот период его окружали поклонницы, но жениться артист не спешил. В следующий раз он отправился в загс только в 1986 году, когда уже считался одной из главных звезд Советского Союза. Его избранницей стала бывшая жена другого участника «Машины времени» Алексея Романова. Тогда ходили слухи, что Андрей Вадимович увел Аллу у товарища, и это негативно сказалось на их дружбе.

Сам Макаревич эти домыслы комментировать не любил. Гораздо больше его волновало то, что в 1987 году он снова стал отцом: на свет появился сын Иван. Из-за постоянных гастролей и записей альбомов у музыканта не было времени на общение с ребенком, да и брак с Аллой стремительно рушился. Уже в 1989-м очередная женитьба Андрея Вадимовича подошла к концу. В своей книге «Сам овца» Макаревич искренне сожалел о том, что так и не смог стать хорошим семьянином.

«Я не понимаю, почему у меня так и не получилось никакого счастья с женщинами, которых я любил больше всего на свете? И я не понимаю, почему мы иногда так безжалостны к самым близким людям?» - делился переживаниями артист.

В начале 90-х у Макаревича случился громкий роман с Ксенией Стриж, который едва не закончился свадьбой. Позднее ведущая признавалась, что Андрей Вадимович появился в ее жизни внезапно и так же стремительно исчез из нее без объяснения причин.

Возможно, дело было в творческой натуре музыканта, который не мог противостоять страстям и эмоциям. В 2000 году Макаревич снова стал отцом, но с матерью дочери Анны расстался практически сразу после рождения девочки. Потом был брак с Натальей Голубь, закончившийся разводом в 2010-м и роман с певицей Марией Кац, который Андрей Вадимович тщательно скрывал.

Постоянная смена муз смущала многих поклонников Макаревича, хотя сам он не видел ничего странного в такой нестабильности.

«Холостяцкая жизнь для меня - состояние более комфортное, чем семейное. Мы все представляем какое-то идеальное сожительство, когда ни тебя, ни ее ничего не напрягает. Но на практике это невозможно. С некоторыми женщинами я не жил, потому что любовь не была взаимной. На некоторых был женат. Все мои женщины были необыкновенно разные. Но их объединяло одно - все они оказывались немножко сумасшедшими, с неуравновешенной психикой», - рассказывал Макаревич.

В прошлом году музыкант признавался, что у него нет любимой женщины. После трех неудачных браков и нескольких долгих романов Андрей Вадимович разочаровался в любви, оставив в своей жизни место только для творчества.

Отношения с коллегами

«Машина времени» считается крепким коллективом. Состав группы не менялся годами, и каждый из участников мог похвастаться яркой творческой индивидуальностью: Кутиков, Маргулис, Подгородецкий. И все же ротация порой происходила, причем каждая кадровая перестановка вызывала у поклонников резко негативную реакцию.

Сначала фанаты десятилетиями обсуждали вражду двух самых ярких артистов коллектива - Андрея Макаревича и Евгения Маргулиса. Ходили слухи, что лидер «Машины времени» боится конкуренции со стороны товарища и не одобряет его увлечения сольным проектом. Когда Маргулис в 2012 году покинул группу, заговорили об открытой войне музыкантов, но сами они опровергали конфликт. Евгений Шулимович объяснял, что ушел из коллектива по собственной воле и считает Макаревича другом, но даже после этих слов слухи о вражде не умолкли.

Ну, а в 2017 году грянуло сразу несколько внезапных перестановок. Сначала из группы ушел клавишник Андрей Державин, у которого, как утверждали фанаты, был конфликт с Макаревичем из-за разных политических взглядов. При этом представители коллектива утверждали, что разрыв произошел мирно и по обоюдному согласию.

«Все расстались абсолютно мирным образом. Более того, единственная песня авторства Державина «Эти реки никуда не текут» в концертной программе «Машины времени» осталась. Ее теперь поет Макаревич, а Державин получает отчисления. Просто она всем нравится, ее как пели, так и поют. Точно так же поют песни, авторами которых были Маргулис и Подгородецкий. «Машина» не лишилась песен с уходом участников», - заявлял пресс-секретарь группы.

А вот директор группы Владимир Сапунов не скрывал, что его уволили из-за конфликта с Макаревичем: у коллег возникали споры из-за разных взглядов и убеждений. «Мне было просто сказано: «Владимир Борисович, мы с вами больше не работаем», - рассказывал тогда экс-участник коллектива.

Увольнение Сапунова случилось в 2017 году, когда тот уже боролся с опасной болезнью - опухолью спинного мозга. Спустя всего полгода после ухода из «Машины времени» Владимир Борисович скончался, из-за чего на Макаревича снова обрушились с критикой. Поклонники обвиняли лидера группы в том, что он лишил и без того страдающего человека дела всей жизни. Сам же Андрей Вадимович одним из первых выразил соболезнования родственникам экс-коллеги.

Сейчас в «Машине времени» состоят три музыканта, и пока конфликтов не наблюдается. Конечно, уход сразу нескольких талантливых артистов из группы сказался на имидже Макаревича, закрепив за ним славу не самого уживчивого человека.

Скандальные концерты

Каким-то удивительным образом Андрею Макаревичу удается попадать в эпицентр скандалов даже в том случае, если изначально к этому не было никаких предпосылок. 3 апреля 2017 года в Санкт-Петербурге случилась трагедия: во время теракта в метро погибло 16 человек. Это событие потрясло всю страну, но неожиданно акцент с жертв взрыва сместился на концерт Макаревича.

Именно на 3 апреля было запланировано выступление музыканта с программой «Идиш джаз». Поклонники предполагали, что после произошедшей трагедии Макаревич отменит мероприятие, но он сразу заявил, что выйдет на сцену и не подведет публику. Такая реакция вызвала бурю негатива: депутат Виталий Милонов потребовал, чтобы власти города запретили Андрею Вадимовичу работать в скорбный для всей страны час, а Александр Скляр заявлял, что Макаревич обязан перевести все заработанные деньги семьям пострадавших.

После скандального выступления лидер «Машины времени» выступил с официальным заявлением. Он отметил, что не хотел никого оскорбить и уважительно относится к чужому горю.

«В Сети было много вони. Так вот, мы начали с минуты молчания, вообще никакого веселья программа «Идиш джаз» не предусматривает. И главное: сегодня никто не может чувствовать себя в безопасности. Атакам подвергаются места большого скопления людей. Можно отменить все концерты, закрыть все вокзалы и супермаркеты. Наверное, станет безопаснее, но это будет означать, что они победили. Вот вам хрен», - заявил Макаревич.

За пару лет до трагедии в Санкт-Петербурге Андрей Вадимович подвергся критике из-за еще одного своего выступления. Тогда артист спел несколько песен на благотворительном концерте, организованном доктором Лизой. Ничто не предвещало беды, но блогер Александр Губанов, попавший за кулисы заявил, что Макаревич получил солидный гонорар за работу, которая должна была быть бесплатной. Автор скандальной заметки в социальной сети рассказывал, что лидер «Машины времени» у него на глазах пересчитывал пятитысячные банкноты.

Разумеется, поднялась шумиха, но Макаревич поспешил заявить, что никакого Александра Губанова он не знал и не видел. Артист подчеркнул, что работал бесплатно, а заметка, взволновавшая поклонников - всего лишь часть агрессивной травли, направленной против него.

Так или иначе, концерты Макаревича слишком часто окутаны негативными обсуждениями, что влияет не только на репутацию самого артиста, но и на его творческий имидж.

«Мои внуки не знают русского языка»

Ранее мы упоминали, что Андрей Макаревич является многодетным отцом. Есть у артиста и внуки от старшей дочери Даны. Наследники музыканта родились и выросли в США, но этот факт почему-то смутил очень многих поклонников. В одном из интервью лидер «Машины времени» признался, что его внуки не говорят по-русски, что в очередной раз спровоцировало скандал.

«Им нравится наша музыка. Но они все по-своему слышат. Они русского не знают. На наш юбилейный концерт приедут», - подчеркивал тогда музыкант.

Андрея Вадимовича тут же обвинили в пропаганде западных ценностей, отсутствии патриотизма и чуть ли не в предательстве Родины. При этом сам Макаревич никогда не скрывал, что его дочь с внуками живет в Филадельфии и работает на местную компанию. Артист встречается с наследниками только во время гастролей по США и переезжать в другую страну пока не планирует.

Слишком громкие высказывания

Из всего сказанного выше становится очевидно, что Андрей Макаревич не умеет сдерживать эмоции и говорит все, что думает. В своих социальных сетях он часто обвиняет коллег в неискренности и отсутствии профессионализма, а иногда жертвами критики музыканта и вовсе становятся все жители планеты.

«Будучи врагом всяческих запретов, я тем не менее сам попросил бы об одном ограничении: давайте запретим орать по телевизору. Потому что это просто калечит психику людей. Простите меня, но вообще 80 процентов населения земли - идиоты. Надо это принять как данность», - заявил в одном из интервью музыкант.

Разумеется, после таких громких слов Макаревич вновь подвергся критике. Его обвинили в заносчивости и завышенной самооценке, ведь себя Андрей Вадимович отнес к оставшимся 20%. При этом на критику своих резких высказываний музыкант не обращает внимания: он уверен, что злые комментарии под его постами оставляют только боты.

Свое мнение у певца есть практически по любому актуальному вопросу. Так, он жестко раскритиковал памятник Калашникова, а несколько лет спустя высмеял книгу американского автора Джоанны Стингрей про легендарный рок-клуб Санкт-Петербурга.

Макаревич считает, что в социальных сетях может не прикрываться никакими масками и откровенно говорить о том, что его волнует. Он часто вступает в полемику как с поклонниками, так и с хейтерами, а иногда посвящает Интернет-конфликтам отдельные посты.

Да, Макаревич никогда не был музыкантом с безупречной репутацией. Его критиковали за творческие эксперименты в Советском Союзе, осуждали за слишком бурную личную жизнь в 2000-е и продолжают ненавидеть из-за слишком активной общественной позиции сейчас. Но Андрей Вадимович подчеркивал в интервью, что никогда не хотел нравиться всем, ведь тогда он просто стал бы неинтересен как творческая единица.

По материалам «КП» , «7 дней» , «Аргументы и Факты» , «Лента.ру»

Фото: Legion-Media, Instagram, Блотницкий Александр/PhotoXPress.ru, PhotoXPress.ru